Фейнриэль и Фенрис "Охота на волков". Сон Фенриса.... - Это важно для меня, Хоук!
Подействовала ли непривычная для Фенриса горячность или еще большая, чем обычно, затравленность во взгляде, но Мариан согласилась. Все это выглядело почти безнадежным - один раз его уже поймали в ловушку, использовав в качестве приманки сведения о семье, почему бы не сделать это снова? Но имя сестры звучало в голове тревожным колоколом, вынуждая согласиться на любой риск, лишь бы увидеть, узнать еще хоть немного, чтобы понять. Понять, кто он такой...
... рыжая. Даже не ожидал - посреди грязи и серости Висельника она казалась ярким солнечным пятном. Только выражение лица контрастировало - ни следа радости от встречи с братом, только горечь и сожаление... А еще Варанья почему-то прятала глаза. Даже когда Фенрис ошеломленно пробовал на вкус собственное имя, прозвучавшее одновременно чужим и знакомым...
... узнал бы из тысячи. Голос, походку, манеру говорить, жесты. Данариус выглядел властным и жеманным, что шло вразрез со старческими морщинами, уродующими его лицо. Это должно было бы казаться смешным, но казалось страшным. А еще почему-то при взгляде на бывшего хозяина эльф испытывал тошноту, сам не понимая причины. Она билась где-то совсем рядом назойливой мухой, то и дело выхватывалась боковым зрением, но ускользала в последний момент...
... - Если тебе нужен эльф - забирай его.
Голос Хоук показался стальным, такими же были ее голубые глаза - впервые Фенрису показалось, что нет в них синевы моря, только тяжесть клинка у горла. Сейчас этот клинок был занесен над беглым рабом, а ему никак не удавалось проснуться или хотя бы понять, что заново переживаемое событие прошлого, так подло исковерканное памятью и страхами - всего лишь кошмар...
читать дальшеСновидец бежал обратно, туда где лежал путь в мир плоти и масок. В реальности лгать себе легче.
Вот только прежде чем вернуться в свое тело, злосчастный сомниари влетел в чужой кошмарный сон. Впору было ругаться последними словами, проклиная собственную непредусмотрительность. Как можно было подумать, что бывшему рабу будет сниться что-то милое и спокойное, полное котят и девственниц?
Фенрису снилась.. Хоук. И все, что окружало Защитницу было гнусной ложью, липким страхом, и ранило Фейнриэля куда глубже, чем давешняя битва с магом.
- Это ложь! - разве он поверит сомниари? Нет, а потому голос мага куда звонче чем был прежде, его глаза теперь не мед и золото, а холодная синева, а волосы коротки и темны. Во сне две Хоук, и вторая полна жизни и гнева. Кошмар содрогается, актеры его застывают в нерешительности - сценарий нарушен.
- Всего лишь обман, Фенрис. Я не предала тебя, - Хоук протягивает к воину руки. Фейнриэль не боится что эльф ударит его, попытается напасть и убить. Это сон. Его царство, - Ты больше не раб. Он, - тонкая рука безжалостно указала на сумрачную фигуру тевинтерца, - Он мертв.
Дрогнули, будто на мгновение расширились стены "Висельника" - или только показалось? Фенрис не успел даже заметить момент появления второй Хоук, как и не успел осознать странность этого явления. Шутки памяти, олицетворение его собственных сомнений или снова ненавистная магия - мало ли причин. Во сне не место удивлению, не удивлялся и Лито. Только вздрогнул, словно от резкой пощечины, и невольно шагнул навстречу Мариан, протягивающей к нему руки.
- Это ложь! - будто удар кнута голосом Хоук, оставшейся за спиной.
- Это ложь! - вторит ей Данариус, скрестивший руки на груди и презрительно поджавший губы.
- Ты теперь сам по себе, Фенрис, - жестокая правда, которая звучит еще страшнее из уст той, которой доверял.
- Нет!
- Ты всего лишь раб, - ненавистное прошлое, с которым невозможно расстаться, ведь оно раз за разом настигает беглеца.
- НЕТ!
Больно так, как не было даже когда лириум тянул из него жизненные силы, стремясь превратить эльфа в опустошенный сосуд. Страшно так, как не было даже когда охотники впервые настигли беглого раба. Казалось, череп просто треснет сейчас надвое, изливаясь забытой памятью, как пьяница - рвотой. Фенрис чувствовал в происходящем подвох, какую-то фальшь, но рассеянное от липкого страха внимание играло с ним в злые игры - стоило только сосредоточиться на чем-то одном, как остальные фрагменты мозаики рассыпались пылью на заплеванном полу. Тщетно и безнадежно пытался он зацепиться взглядом за какую-либо деталь - узор на мантии Магистра, злые складки, залегшие на лбу Хоук, ясная синева глаз второй Хоук... Почему их две?! Мысль ощерилась в лицо Лито кривой ухмылкой и рассыпалась каркающим смехом; почему-то казалось, что так смеялся Данариус, когда... Когда что?! Память бывшего раба напоминала соты - куда ни ткни пальцем, везде дыра. И везде есть шанс быть ужаленным.
- Ты пойдешь со мной, - вопросом это не прозвучало, просьбой тоже. Приказ. Когда-то давно вся жизнь Фенриса подчинялась приказам, произносимым этим властным голосом, а ему и в голову не приходило, что можно их ослушаться. Словно в спину что-то подтолкнуло - понуро опустив голову, эльф сделал вялый шаг ближе к хозяину, дальше - от Хоук, которая говорила то, что хотелось слышать. - Давай же, малыш, - насмешливо протянул маг, - когда-то ты любил меня. Я вспоминаю это... с нежностью.
Где же был теперь тот гордый свободный эльф, который в ярость приходил лишь от одного упоминания рабства? Фейнриэль с ужасом наблюдал, как уходят из взгляда Фенриса воля и желание бороться, и остается только безнадежная тупая покорность.
С ним будет так же? Он так же забудет все чем был, и чужая воля заменит собственную?
- Нет!
Действие опередило мысли: сновидец метнулся вперед, и его пальцы, пальцы Хоук, сомкнулись поверх бессильно сжимавшей меч руки эльфа. Вне Тени, в реальности, Фейнриэль вывихнул бы руку, пытаясь поднять массивное оружие. Здесь же лезвие с пугающей, неправдоподобной легкостью взметнулось вверх, нацелив острие на открытое горло колдуна-тевинтерца. Светлая ткань мантии окрасилась кровью, алого было так много, куда больше чем могло появиться от маленькой царапины.
Он сам, или Фенрис должен был испугаться. Пожалеть, устыдиться, опустить меч... Но Фейнриэль не дал этого сделать. Ни шагу ближе.
- Ты вырвал свою свободу из рук магистров, - и сомниари не смог бы с точностью сказать к кому он обращается голосом Хоук, к Фенрису, потерянному в своем кошмаре, к неясным теням, что сплели и питают этот сон, или к самому себе, - И теперь так просто ее отдашь?
Если бы он и в самом деле был Хоук! На его месте она нашла бы те самые слова, что разбили бы объятия сна. А Фейнриэль, что ж, он мог лишь дрожать от ярости, страха и стыда - за себя, и за Фенриса, покорность которого была едва ли лучше пустоты в глазах Усмиренных.
Этот человек, которого эльф так боялся, был жеманен, манерен, нелеп до отвращения. Фейриэлю приходили на ум сравнения столь грязные, что он не решился бы повторить их вслух. И все же он вызывал страх, да такой, что все это место было пропитано им как гнилостным туманом.
Магистры - воплощение власти, воплощение силы, воплощение страха. Покорись и моли о пощаде. Славь их, и будешь возвышен.
Сновидец вспомнил, с неохотой, как позорный урок, взгляды рабов, обращенные на него, того, кто мог бы быть одним из них, но по случайному стечению обстоятельств оказался средь господ. Полные страха. Полные надежды. Полные почтения, на которое он не имел права.
Фейнриэль предпочел бы презрение. Даже ненависть, хоть что-то кроме глаз людей лишенных воли; а потому старался забыть их, как тягостный кошмар. Но эти воспоминания - урок, что не проходит даром, - вернули ему иное, почти забытое средь обманов Тени: гордость и ярость. Он не раб, и рабом не станет. Но эльф... Эльф сдастся, если будет один - с этой мыслью на смену ярости пришла печаль и жалость.
Фейнриэль почувствовал себя совсем одиноким, сильным и жалким - странное сочетание, от него, от себя, хотелось бежать, попросту разбив мерзкое видение. "Почему бы и нет," - мысль была пьяняще-веселой, соблазнительной, как всякое простое решение. Разрубить Гордиев узел.
"Висельник" исходил черным дымом и запахом лириума, фигуры из снов - безликие наемники, холодноглазая Хоук, растерянная рыжая эльфийка, и даже сам магистр, с его высокомерной ухмылкой, содрогались, растягивались как плавящийся сыр, и таяли как снег в жаркий день.
Призраки не желали исчезать, цепляясь за остатки своего существования, еще оставаясь в этой не-реальности, но стены пали, и вокруг была Тень, пустота и ветер. И "Хоук" за спиной Фенриса, поддельный образ друга и соратника.
- А я говорю что у тебя есть выбор. Ты можешь быть не один.
До того упоительным, а главное - правильным, было ощущение приставленного к горлу Данариуса клинка, что Лито даже не сразу заметил, что сделал это не сам. От вида выступившей на палевой коже крови хищно раздулись ноздри, словно эльф пытался ощутить и ее запах. Магистр теперь не смел шевельнуться, не отравлял воздух своими гнилыми речами, да и вид свой властный значительно подрастерял. Многочисленная охрана торчала за его спиной статичными тенями, не вмешиваясь, и ничто не мешало Фенрису слушать Хоук - та говорила именно то, что беглому рабу надо было услышать.
Во второй раз дрогнули стены "Висельника", лишая происходящее оттенка реальности, но не только тени хватались еще за остатки кошмара, хватался за них и сам эльф - чувство незавершенности шорами на глазах мешало увидеть все, как есть. Вокруг были неживые, искусственные просторы, которые Фенрис уже видел однажды, но он смотрел только на Данариуса и острие меча, проткнувшее старую, похожую на пергамент, кожу. Смотрел и по-прежнему не мог вспомнить и половины того зла, которое причинил ему хозяин, но даже того, что сохранилось в памяти, хватало для ненависти - чистой, обжигающей, холодной, как сильверит у горла мага. Хоук, вместе с ним удерживающая рукоять клинка, сделала даже больше, чем могла - не только остановила эльфа, отправив в небытие его покорность, но и напомнила - он действительно зубами выгрыз свою свободу. Он действительно лишился тени Магистра за своими плечами. В памяти всплыл образ истекающего кровью Данариуса, его остекленевших глаз, безжизненно и как-то удивленно рассматривающих потолок. Лито разжал пальцы, без сожаления роняя ценное оружие на серую землю, и уверенно шагнул ближе к магу. На лицо последнего вернулось прежнее высокомерие и снисходительность, он уже открывал рот для того, чтобы извергнуть очередную унизительную колкость, но роскоши говорить эльф ему предоставлять был не намерен.
- Ты. Мне. Больше. Не хозяин!
Рука в латной перчатке сжалась на горле Данариуса, вырывая из него хриплое сипение, металлические когти сжались, входя в плоть как нож в масло - легко, мягко. Лириум на коже Фенриса вспыхнул радостно, точно одобряя действия хозяина (раба?), и эльф разодрал горло Магистра, чувствуя, как хлынула на руки кровь. Она была почему-то холодной, как и угасающая злость в глазах Фенриса. За спиной все еще оставалась Хоук - даже понимая отчасти нереальность происходящего, хотелось обернуться и поблагодарить ее, сказать все то, на что не хватило мужества, когда она еще была рядом. Но пошевелиться не удалось - вместо этого Лито почувствовал, как проваливается, летит куда-то, не находя в себе сил даже противиться захватывающим ощущениям неожиданной свободы...
-
-
08.08.2013 в 13:38-
-
08.08.2013 в 16:39-
-
08.08.2013 в 21:49